Давно известно, что в новой России нередки нападения на людей, имеющих яркую гражданскую позицию и готовых публично ее отстаивать. Интересно другое. Покушения на таких людей имеют не всегда очевидные закономерности, как на стадии совершения преступлений, так и во время поиска и наказания виновных. Мы предлагаем обсудить, как в нашей стране избивают и убивают гражданских активистов и как расследуют эти посягательства на свободу мысли.
Характерный почерк
Неонацисты нападают, как правило, группами и из толпы наносят удары ножами в живот – по их идее, это не должно быть смертельно, но жуткая боль и медленное заживание гарантированы. В нападениях на гражданских активистов используются также бейсбольные биты, стальные прутья, молотки, топоры и типично хулиганские "розочки" (горлышко разбитой бутылки). Но обо всем по порядку.
Во время анализа схем убийств гражданских активистов и журналистов России, а также нападений на них были отобраны и исследованы 100 таких случаев, произошедших за неполную путинскую "десятилетку", с 2000 по 2009 год. Из ста пострадавших расстреляны 11 активистов и журналистов, зарезаны шестеро, забиты до смерти, в том числе молотками и битами, пятеро. Между тем биты, молотки, топорики чаще всего использовались нападавшими в качестве орудий преступления.
Из 100 проанализированных преступлений 24 связаны с журналистами, и 76 – с общественниками. При этом сразу отметим, что данное деление достаточно условно, поскольку часто четко провести грань между журналистами и общественниками невозможно.
Из всех разобранных случаев с антифашистами зафиксировано 18, с представителями нацболов – 12, с экологами — 7, с профсоюзными лидерами – 5. Предварительные угрозы получали 13 журналистов и гражданских активистов, в качестве устрашения были сожжены автомобили четверых из них. То есть антифашизм, экология и националбольшевизм – самые опасные в России виды гражданской активности. Также из анализа ясно видно, что особенно осторожно нужно относиться к угрозам типа сожжения личного автомобиля и что после подобного инцидента необходимо очень серьезно позаботиться о собственной безопасности. Из тех людей, что получали подобные "предупреждения", лидер пермского молодежного "Яблока" Юрий Бобров – похищен и жестоко избит, главный редактор "Химкинской правды" Михаил Бекетов – останется калекой, исполнительный директор красноярского отделения "За права человека" и инициатор создания организации по защите прав потребителей в крае Сергей Ульяшин – расстрелян.
Из 100 исследованных нападений 33 произошли в российских столичных городах и регионах (Москва, Санкт-Петербург, Московская, Ленинградская области). На Северный Кавказ пришлось 9 фактов. Остальные достаточно равномерно и без видимой связи распределились по другим регионам России. При этом нельзя не отметить, что если вы антифашист, то больше всего шансов пострадать у вас будет в Москве, Питере, Удмуртии и Брянске. В последнем городе только за 2008 год зафиксировано не менее 8 случаев нападения неонацистов на антифашистов.
Из 16 заведенных по факту убийства дел только дело журналиста "Новой газеты" Игоря Домникова было доведено до приговора исполнителям. Заказчики убийства Домникова при этом не установлены. Направлено в суд уголовное дело группы неонацистов, которым вменяется в том числе убийство этнолога, правозащитника Николая Гиренко в Санкт-Петербурге. Человека, обвинявшегося в убийстве главного редактора "Тольяттинского обозрения" Алексея Сидорова, признали непричастным и оправдали. Также коллегией присяжных были оправданы все подсудимые по делу об убийстве Анны Политковской.
Расстрелы
Предшественник Сидорова, другой главный редактор "Тольяттинского обозрения" Валерий Иванов был убит в машине возле собственного дома выстрелами в руку, грудь и в затылок. Находящегося в собственном автомобиле сотрудника дагестанской телекомпании "ТВ-Чиркей" Тельмана (Абдулу) Алишаева смертельно ранили в плечо и в голову. Редактор мурманской газеты "Регион 51" и информационного агентства "RIA 51" Шафиг Амрахов скончался от полученных в подъезде своего дома выстрелов в голову из травматического пистолета. В подъезде дома, в котором снимала квартиру, была убита четырьмя выстрелами, включая контрольный в голову, обозреватель "Новой газеты" Анна Политковская. Эти убийства происходили в течение 14 лет, но ситуация практически не изменилась. По статистике Фонда защиты гласности, за это время погибло или пропало без вести свыше 300 журналистов. Между тем опаснее всего для жизни и здоровья гражданских активистов России возвращаться домой поздно вечером. Правда, и дом не всегда оказывается крепостью. Так, воркутинская правозащитница Людмила Жоровля была убита вместе сыном выстрелами в упор в собственной квартире.
Публичная казнь
Военный обозреватель "Московского комсомольца" Дмитрий Холодов погиб во время взрыва в редакции газеты. Главный редактор русского издания Forbes Пол Хлебников был расстрелян из автоматического оружия на выходе из офиса редакции. Сотрудник Фонда гражданских свобод Александр Литвиненко фактически умирал от отравления полонием-210 в прямом эфире ведущих телекомпаний мира. Адвокат Станислав Маркелов и внештатный корреспондент "Новой газеты" Анастасия Бабурова были убиты в центре Москвы на Пречистенке после проведенной пресс-конференции. Кто бы ни стоял за этими убийствами, очевидно, что для заказчиков была важна публичность действий. Цели таких показательных расправ могли быть, безусловно, разными.
Естественность и "бытовуха"
Алексей Сидоров скончался после нанесения двух ножевых ранений в спину. Игорь Домников погиб от ударов молотком по голове. Заместитель главного редактора "Новой газеты" Юрий Щекочихин скончался от отравления. В первом случае подходящим убийцей оказался электросварщик Евгений Майнингер. Во втором случае в совершении убийства подозревали преступное сообщество. А Щекочихин, по данным следствия, умер в результате отека мозга, произошедшего из-за сильной аллергии. Прошло несколько лет, а воз и ныне там. Подозреваемого в убийстве Сидорова сварщика оправдали. По делу Домникова в качестве исполнителей были осуждены члены татарстанского организованного преступного сообщества "Тагирьяновские", а заказчики не найдены. В 2007 году дело Щекочихина было реанимировано с целью проверить, не был ли журналист отравлен радиоактивным веществом, как это случилось с Литвиненко, однако ровно год назад Следственный комитет принял решение оставить непоколебимой версию об аллергии.
Также на простое хулиганство или в крайнем случае на попытку ограбления надеялись списать покушение на председателя Саратовской гражданской палаты и заместителя руководителя саратовского Общества защиты прав потребителей Алексея Сусликова. Его девять раз ударили по голове металлическими топориками. В итоге Следственный комитет отказался расследовать это дело. Он сослался на то, что в нем усматриваются признаки разбоя и причинения тяжкого вреда здоровью, но при этом нет покушения на убийство. Дело осталось в милиции и было благополучно приостановлено, так как нападавших "не смогли" установить. Интересно, что совсем недавно по весьма похожему сценарию было совершено нападение на руководителя саратовского медиахолдинга Вадима Рогожина. Двое неизвестных примерно десять раз ударили Рогожина по голове похожими железными топориками.
Китайское предупреждение
Большинство гражданских активистов получают угрозы перед роковыми нападениями. Многие из них, учитывая род своей деятельности, фактически свыклись с китайскими предупреждениями. Юрию Щекочихину неоднократно звонили с угрозами. В результате на него было совершено нападение. Семье журналиста выделили охрану. Угрожали и Политковской, которую по дороге в Беслан даже пытались отравить. Сергея Ульяшина перед убийством избивали, а также поджигали его автомобили. Еще раз подчеркнем, что поджог машины довольно распространенный способ оказания давления на активистов. Так, неизвестные поджигали автомобиль Бекетова. Поджигали машину и председателя Коми правозащитной комиссии "Мемориал" Игоря Сажина, и Юрия Боброва, причем через неделю после поджога активиста похитили и в течение нескольких часов избивали. Редактор подмосковной газеты "Молва. Южное Подмосковье" Максим Золотарев также был избит после получения намеков. Когда Золотарев несколько оправился от нападения, он заявил о том, что уходит из журналистики.
Ножевой неонацизм
На питерских антифашистов Тимура Качараву и Максима Згибая молниеносно напала группа неонацистов с криками "Анти-антифа". Неонацисты нанесли Тимуру пять ножевых ранений в шею, после чего он скончался. Этот же сценарий повторился со сторонником движения "Антифа" Александром Рюхиным и его другом Егором Томским. Москвич Рюхин погиб от удара ножом в сердце. Станислав Корепанов из Удмуртии и москвич Алексей Крылов не были антифашистами. Первый катался на скейтборде и улекался рэпом, второй решил посетить антифашистский панк-концерт. Оба погибли после аналогичного массового нападения и ударов ножами. От множественных ножевых ранений, нанесенных кем-то из толпы, скончался и московский антифашист Федор Филатов. Когда убивают в толпе, трудно определить точно, кто наносит смертельный удар, тут причастен может быть каждый. Выживают немногие. Так, например, повезло соратнику Тимура Качаравы – Ивану Елину из Санкт-Петербурга. После более 20 ножевых ранений он выжил. Антифашисту Илье Бородаенко, на которого напали в экологическом лагере под Ангарском, повезло меньше – ему сломали позвоночник. В больнице парень скончался.
Мотив межнациональной вражды удалось доказать пока только в деле Тимура Качаравы. Осужденный по этому делу неонацист Андрей Шабалин приговорен к 12 годам лишения свободы, остальные участники преступления получили от двух до трех лет колонии. От четырех до шести с половиной лет получили убийцы Александра Рюхина, причем их вина была доказана по статьям "Умышленное причинение вреда здоровью", "Побои" и "Хулиганство", ни на йоту не указывавшим на мотив ненависти. То же произошло в деле Станислава Корепанова – 13 лет колонии, о мотиве вражды ни слова. Остальные дела либо не раскрыты и приостановлены, либо расследование продолжается без фигурантов.
Подозрения в причастности силовиков к организации нападений на активистов возникали довольно часто. Незадолго до нападения, в результате которого лидер подмосковных нацболов Юрий Червочкин получил смертельную черепно-мозговую травму, он сам сообщал о преследовании его сотрудниками УБОПа. Нападение на лагерь анархо-экологов в Ангарске ранним утром летом 2007 года было организовано как спецоперация, а представители милиции и ФСБ прибыли на место происшествия спустя несколько минут – это при том, что лагерь был разбит за городом в лесу. В Ижевске провокации неонацистов в отношении сторонников движения "Антифа" сопровождались оперативниками.
Профсоюзное нападение
Профсоюзный лидер калининградского отделения Российского профсоюза докеров Михаил Чесалин подвергся нападению среди бела дня, когда выходил из своего автомобиля. Его несколько раз ранили ножом в спину и ударили по голове. В Санкт-Петербурге с разницей в несколько месяцев были избиты лидер профсоюза завода Ford во Всеволожске Алексей Этманов и председатель питерского профсоюза General Motors Евгений Иванов. Цель была не изувечить, как, например, в случае с активистом и журналистом Бекетовым, а напугать. Ранее подобным "запугивающим" нападениям подверглись представители профсоюзов в Таганроге и Тольятти. Перед избиениями, как правило, профсоюзникам поступали угрозы. С запугиванием пришлось столкнуться и заместителю председателя свободного профсоюза докеров Туапсе Дмитрию Абрамову. Благо до нападения дело не дошло.
Бейсбольное "хулиганство"
Кроме Юрия Червочкина, забитого до смерти бейсбольными битами, были убиты во время нападений нацболы: Антон Страдымов, Александр Бурыгин, Виктор Золотарев, Алексей Волков, Андрей Нефедов, Михаил Соков, Максим Орлов, Владимир Курагин. Бейсбольными битами в Хакасии избивали известного журналиста, редактора интернет-журнала "Новый фокус" Михаила Афанасьева, в Татарстане от бит пострадал бывший пресс-секретарь президента Минтимера Шаймиева – Ирек Муртазин. Борца с точечной застройкой Сергея Зильбермана также били битами в Москве за его попытку остановить незаконную вырубку леса. Таким образом, обычная бейсбольная бита перешла "на вооружение" от типичных хулиганов к тем, кто учиняет расправы над гражданскими активистами. Впрочем, удивляться не стоит. Все, что эффективно использовалось в обывательском преступном мире, вполне может так же качественно использоваться в мире преследования свободно мыслящих.
Реакция
Диапазон реакции властей на факты убийств и избиений российских гражданских активистов примерно такой: от циничного самоустранения и высказываний в духе "а как вы хотели, это естественно" до попыток дискредитации и пустых громких заявлений. Достаточно вспомнить Путина, после гибели Анны Политковской заявившего, что ее убийство нанесло стране больше вреда, чем ее статьи. Или Медведева, который после показательной казни Станислава Маркелова и Анастасии Бабуровой 10 дней "публично молчал" и только после такой неприличной для главного политика страны паузы оправдывался перед Михаилом Горбачевым и редактором "Новой газеты" Дмитрием Муратовым, что, мол, не хотел влиять на ход следствия.
В социологии даже есть специальный термин "стратегии дедраматизации". Эти манипулятивные технологии используются для того, чтобы снизить накал страстей вокруг громких политических событий. После расстрела Пола Хлебникова советник Владимира Путина Михаил Лесин заявил: "Хлебникова убили преступники, а не Россия". Сам Путин тогда от комментариев воздержался и личных соболезнований семье журналиста не прислал.
На региональном уровне ситуация аналогичная. После убийства первого редактора "Тольяттинского обозрения" администрация Самарской области распространила пространно-пустое заявление со словами: "Верим, что день гибели Валерия Иванова станет началом его новой жизни – жизни после смерти". Через три месяца в Самарскую область прибыл тогдашний заместитель Генпрокурора Владимир Колесников, чтобы лично проконтролировать ход расследования дела об убийстве. Что значит особый контроль Генпрокуратуры, гражданские активисты могли убедиться не раз – либо найдут козла отпущения, либо, несмотря на подключение лучших следователей и профессиональных следственных групп, преступление так и не будет раскрыто даже для галочки.
Что касается такой стратегии дедраматизации, как дискредитация (если не брать совершенно кощунственную выходку "Известий", заявившей после убийства Маркелова том, что у него якобы была связь с Бабуровой), то тут достаточно обратиться к заявлению тогда еще мэра Воркуты Игоря Шпектора, сделанному после убийства правозащитницы Людмилы Жоровля и ее сына: "Она не была никакой правозащитницей. Она занималась коммерческой деятельностью на почве ЖКХ – брала с людей деньги. Преступников найдут, и, скорее всего, окажется, что это просто наркоманы или бандиты, которые залезли за деньгами". Прошло почти четыре года, Шпектор, как и глава МВД Коми Александр Задков, прокурор Воркуты Константин Москвин и прокурор Коми Виктор Ковалевский, также громко заявлявшие о скором раскрытии этого убийства, ушли в отставку. Преступление не раскрыто.
***
Задержания, обыски, административные аресты, профилактические беседы, допросы, обвинения в экстремизме, прослушки, отслеживание перемещений по стране и другие обязательные атрибуты политического сыска давно уже стали обыденными для целого, хотя и весьма немногочисленного, слоя современной российской молодежи.
Ножи, биты, топоры, угрозы убийства, избиения и расстрелы постепенно становятся привычной альтернативой процессуальному принуждению. Выбор молодого оппозиционера невелик. Но самое удивительное, что эти способы давления не только не достигают своей цели, а, наоборот, привлекают "адреналинозависимую" молодежь. В современной России все проще сделать революционную карьеру и стать героем местного или федерального масштаба. Это явный признак внутренней политической нестабильности, когда власть неспособна направить в нужное русло протестную энергию молодежи.
Вы можете оставить свои комментарии здесь
